директор НОУ СОШ
«Русско-американской школы»
Ломакин Валерий Васильевич
Рабочий день директора школы состоит из множества событий: утром встретить детей, напомнить школьному доктору просьбу мамы Н. об освобождении ее дочери от прививки, подписать новый договор с энергетиками и повозмущаться вновь поднятыми тарифами, побеседовать с учителем К. о новой оценочной шкале в начальной школе, обсудить с завучем воскресную передачу «Родительское собрание» на «Эхе Москвы», выслушать системного администратора, назойливо напоминающего о необходимости заменить жесткий диск в компьютере бухгалтера, посочувствовать секретарю, у которой сын-аспирант в Питере, у которого украли сумку с документами и ноутбуком, в котором вся его диссертация…
Мой компьютер подчеркивает это синтаксически перегруженное предложение, требуя разбить его на части. Но еще не сказано о студентах филфака, пришедших на педпрактику, о беседе с восьмиклассником Б., вчера опрокинувшим теннисный стол, о запланированной встрече с родителями будущих первоклассников, еще нужно отвезти в Комитет по образованию целый пакет документов по продлению лицензии, успеть на конкурс «Умники и умницы», ответить на несколько писем по электронной почте, вечером проверить тетради своих пятиклассников. Да, и не забыть купить новую ракетку своему сыну-шестикласснику.
Где еще найдешь работу, настолько разнообразную, что один день не похож на другой? Каждое утро ныряешь в нее, вечером выныриваешь, а ночью усталый мозг выбрасывает протуберанцы из раскаленных эмоций, обрывков речей, лиц и силуэтов.
Я директор первого в Волгоградской области негосударственного образовательного учреждения, в просторечии – частной школы. Когда в 1991 году она учреждалась, я, в то время учитель русского языка и литературы средней школы, не имел никакого управленческого опыта, профессиональной подготовки в составе кадрового резерва и очень приблизительно понимал цели, стоящие перед школой, и задачи, которые она должна решать. Самоназначенный директор, я слабо представлял круг вопросов, отвечать на которые должен буду ежедневно в течение 18 последующих лет. Я мог провести хороший урок на тему «Знаки препинания при вводных словах и предложениях», мог подготовить неплохой классный час, после уроков организовать футбол (девчонки против пацанов, я — за девчонок), но этих умений было ох как мало.
Школу назвали «Советско-американская»: повлияла мода на тогдашние «советско-голландские», «советско-бельгийские» и т.п. предприятия.
В активе — договоренность с американской образовательной корпорацией о поставке языковых программ, напечатанный на кухне и зарегистрированный Устав Смешанного товарищества «Советско-американская школа», договор об аренде небольшого блока в одной из средних школ, неожиданно большой спрос горожан на едва родившееся предложение и огромное желание воспользоваться представившимися возможностями открыть свое дело.
В пассиве — прочерк. Ничто не смущало: ни отсутствие оборотных средств, ни начавшаяся вскоре галопирующая инфляция, ни повальный дефицит всего, от школьной мебели (первые наши парты были изготовлены в исправительной колонии) до учебных пособий и оргтехники. Не казалось непреодолимой преградой и отсутствие управленческого опыта. Об этом просто не думалось: некогда было об этом думать.
Сейчас даже кажется, что отсутствие опыта было скорее плюсом, чем минусом, потому что администрирование в частной школе все же отличается от той же деятельности в школе муниципальной. Более того, опыт, приобретенный в МОУ, мог бы в некоторой степени тормозить работу в НОУ. Попробую объяснить этот парадокс. С одной стороны, у меня, у директора, назначенного на эту должность не мэром (в то время председателем горисполкома), а самим собой, отсутствовала оглядка на вышестоящих начальников, я ощущал максимальную свободу в принятии решений. Моя свобода ограничивалась лишь рамками действующего законодательства, а не мнением начальника управления или главы города. С другой стороны, эта свобода накладывала на меня, директора-«самозванца», иную степень ответственности, прямопропорциональную степени свободы. Очень быстро пришло понимание того, что я за все отвечаю сам, что не могу «заземлиться» на недостаток денег в бюджете города, когда работники школ оказались без зарплат, не могу сослаться на плохое снабжение продуктами при организации школьного питания, не имею права объяснять родителям учеников непрофессионализм учителя его плохой вузовской подготовкой… Многого я не мог, не имел права мочь.
Это какое-то особое состояние, когда ты вообще не подключен к централизованной системе, которая снабжает и мелом, и кадрами, и деньгами, но, не связанный с этой плацентой, ты начинаешь самостоятельно дышать, мыслить, действовать.
И приходит опыт. Опыт генерирования идей и их претворения. Опыт жесткой селекции информации. Опыт уравновешивания инноваций и здорового консерватизма. Опыт планирования. Опыт поиска оптимальных и приемлемых моделей взаимоотношений со всеми участниками образовательного процесса.
Интересна, на мой взгляд, следующая закономерность: более крепкий и ценный опыт приходит от неудач. Их было много. Некоторые неудачи были спровоцированы собственной глупостью или авантюризмом, когда хотелось достичь результата как можно быстрее и с меньшими затратами, некоторые возникали по не зависящим от меня причинам. Вот один из ярких примеров.
Среди родителей учеников школы создалась «инициативная группа», члены которой поставили цель обучить директора способам оптимизации расходов. Способы просты до вульгарности: не приходовать все собираемые за обучение деньги в кассе, тем самым уменьшить налогооблагаемый доход школы, зарплату минимизировать, за счет этого снизить налоги на фонд оплаты труда и поднять фактическую зарплату работников школы за счет так называемого «черного нала». Этими способами, похоже, пользовалось большинство предпринимателей рыночной России. Я понимал, что это никакая не оптимизация, а обыкновенное мошенничество и воровство. Бог дал мудрости отказаться от такого курса, вести бухгалтерию по-белому, прозрачно. Тогда «инициативная группа», заручившись поддержкой некоторых влиятельных лиц города и пригласив в свои ряды моего заместителя по УВР, повела дело на раскол школы. Завидная настойчивость и энергия, с которыми действовали эти люди, привели к тому, что школу покинула почти половина всех ее учеников.
Крах и банкротство ожидали наше образовательное учреждение. Но помощь свыше и уже имеющийся опыт противодействия тяжелым обстоятельствам, а также огромное желание не похоронить свое детище помогли не только выжить, но и значительно расшириться. Был открыт филиал школы в Волгограде, областном центре, что дало возможность залатать большую прореху в школьном бюджете. По нашей инициативе областной Комитет по образованию именно на нашей школе апробировал процедуру государственной аккредитации, выдав ей Свидетельство за номером один, что дало нам право на финансирование из городского бюджета, пусть небольшое, но столь необходимое.
Но самым ценным приобретением в тот период стал, пожалуй, даже не выход из финансового удушья, а возникшая и остро осознанная потребность в правовой компетентности, в тщательной проработке уставных документов и договорных обязательств, потребность в новых локальных актах, щепетильность в кадровой работе. Это был опыт, приобретенный очень большой ценой.
Прочитав рекомендации по написанию эссе, я спросил свою жену, которая работает вместе со мной: «Как ты думаешь, что можно назвать главным достижением нашей школы?» Не задумываясь, она ответила: «Сама школа». Действительно, создание и удержание частной школы в непростых условиях российской действительности – это уже достижение. Но, конечно, не сам факт существования этой школы радует меня больше всего. Как родившийся ребенок нуждается в воспитании, так и школа должна наполниться ценностным содержанием, осмыслить себя, понять свою миссию.
А.А. Фурсенко, министр образования и науки РФ, сравнивая отечественные негосударственные школы с частными школами Великобритании, в которых традиционно культивируется очень строгое, даже жесткое, отношение к ученикам, высказал такую точку зрения: «В российском обществе… отношение родителей к детям более бережное, чем в западных странах. Мы в большей степени склонны оберегать ребенка от жизненных неприятностей, причем на протяжении довольно длительного периода… Я считаю, что, если в школе к ученикам относятся слишком бережно, они не получат лучшие знания и лучшее воспитание… Частных школ, полностью перенявших систему воспитания в той же Великобритании, в России пока нет. У нас ни учителя, ни родители не готовы к тому, чтобы обеспечивать максимально строгое воспитание детей в стенах учебного заведения. Для детей создаются слишком комфортные условия. В ряде случаев бывает, что не учитель управляет учеником, а наоборот. Даже если такая школа хорошо учит, идея дать знания без хорошего воспитания обречена на провал» («Вестник образования», апрель 2006 год).
Можно по-разному относиться к мнению министра. Можно считать некорректным сравнение российских НОУ, чей возраст не превышает 20 лет, с частными школами западных стран, где эта форма образования культивируется веками (Итон, на который ссылается министр, образован в 1440 году!) Можно усомниться в установленной министром обратной зависимости качества образования от бережного отношения к ученикам: чем бережнее отношение, тем ниже качество и наоборот. Можно недоумевать по поводу выражения «слишком комфортные условия».
Тем не менее нельзя не заметить самое важное: А.А. Фурсенко констатировал ориентацию российского частного образования, часто очень недешевого, на некое обслуживание клиентов, то есть детей и их родителей, причем этот сервис далеко не всегда лежит в плоскости качественного образования и воспитания. Из этого следует, что такое положение делает частную школу школой-гувернером и образование в такой школе сродни пушкинской насмешке:
Monsieur l’Abbé, француз убогой,
Чтоб не измучилось дитя,
Учил его всему шутя,
Не докучал моралью строгой,
Слегка за шалости бранил
И в Летний сад гулять водил.
Я не взял бы на себя роль адвоката всех частных школ нашей страны, ибо они очень разные, но выразил бы искреннюю благодарность Андрею Александровичу за тот высокий образец для подражания, который он выбрал в своей статье.
Частная школа по определению является субъектом рыночных отношений со всеми их плюсами и со всеми их минусами. В правой руке директора лежит учебный план, а левая рука лежит на калькуляторе. Перед его глазами весы: на одной чашке написано «педагогическая целесообразность», а на другой – «финансовые возможности». Для меня всегда было важным не поддаться соблазну уклониться в сторону коммерческого интереса в ущерб интереса профессионально-педагогического. Это очень сильный соблазн, и я знаю, сколько требуется усилий для его преодоления. Наверное, это не так актуально для моих коллег из государственно-муниципального сектора образования, но для директора негосударственной школы это та отправная точка, которая во многом будет определять вектор дальнейшего движения и развития.
Хотя мой бизнес определяется как «образовательные услуги населению», у меня не возникает социальных комплексов по этому поводу. Напротив, ощущаю себя весьма комфортно, оказывая эти услуги, поскольку в этой деятельности реализуется главная цель школы – служить обществу. Именно служить, служить достойно, с пользой и без лишнего пафоса.
По рыночной терминологии образовательные услуги – это товар. Поэтому главная задача – сделать этот товар качественным. (Написал слово «качественным» и уловил мимолетную мысль: а почему не написать «высококачественным»? Еще один соблазн). Но что значит понятие «качественные образовательные услуги»? Пойдем от заказчиков услуг (еще один рыночный термин). В релятивистском сознании родителей, выступающих заказчиками образовательных услуг, данное понятие определяется чрезвычайно трудно, что показывает мой опыт собеседования с семьями, желающими обучать своих детей в нашей школе. Хотя формулировки не отличаются разнообразием, часто они противоречивы и неглубоки. Нередки случаи, когда ожидания родителей вращаются в основном вокруг комфортных условий и индивидуального подхода, под чем часто подразумевается всего лишь минимизация академических требований к ребенку. В этом я тоже согласен с министром.
Мы с коллегами решили: не стоит ждать времени, когда будет сформулирован общественный заказ на качественные образовательные услуги, школа сама должна его сформулировать. Это главная задача частной школы – создать такой товар, который мы сами, как профессионалы, считаем качественным, подтвердить это качество законными сертификатами и предложить его на городском рынке образования.
Я поставлю под сомнение слова А.А. Фурсенко о том, что «у нас ни учителя, ни родители не готовы к тому, чтобы обеспечивать максимально строгое воспитание детей в стенах учебного заведения». Опыт работы нашей школы опровергает это заявление, по крайней мере его безапелляционность. В условия получения качественного образования, иными словами, в качество образовательных услуг мы вложили строгие дисциплинарные требования. Потребовалось создать несколько новых локальных актов, таких как «Правила поведения обучающихся», «Положение о поощрениях и взысканиях обучающихся», «Положение о стипендиях обучающимся», «Требования к внешнему виду обучающихся», «Положение о Дисциплинарном комитете школы». Были внесены изменения в Договор на образовательные услуги, заключающийся между школой и родителями ученика. Наконец, в дополнение к существующей министерской форменной Личной карте обучающегося решением педсовета школы было введено Личное дело обучающегося, в котором находятся следующие формы: карта социального прогресса, карта академического прогресса, дисциплинарный лист, карта дисциплинарных нарушений и лист поощрений.
Дисциплинарные требования не только декларируются, но и четко проводятся в жизнь. Дисциплинарный комитет школы (ДК), состоящий только из педагогов-мужчин, осуществляет индивидуальную воспитательную работу с нарушителями Правил поведения, рассматривает на своих заседаниях докладные записки учителей, заявления родителей, записи в Личных делах обучающихся. Деятельность ДК регламентирована соответствующим Положением, согласно которому нарушитель дисциплины может ограничиться проведенной с ним беседой, или на него может быть наложен двухнедельный испытательный срок, или на очередное заседание могут быть приглашены родители ученика, или он может быть отстранен от занятий сроком на одну неделю, наконец, может быть подано ходатайство о его отчислении из школы. Однозначным поводом к отчислению из школы является курение, употребление алкоголя, токсических и наркотических веществ.
Школьные законы, в том числе достаточно строгие, но справедливые дисциплинарные, а также налаженный механизм их исполнения создали здоровую школьную атмосферу, повысили уровень безопасности для всех участников образовательного процесса, в лучшую сторону повлияли на мотивацию учения и ответственность обучающихся. И что очень важно – существенно повысился имидж частной школы в общественном мнении. По спросу на ее услуги, по анкетированию родителей мы заметили возросший интерес к нашей школы, обусловленный не только тем, что выпускники показывают хорошие результаты на ЕГЭ и поступают в престижные вузы страны, но и тем, что здесь царит порядок и дисциплина. Наши заказчики приняли строгие требования, предложенные частной школой, как неотъемлемую часть качества образовательного процесса. Это убеждает меня в том, что почтение к законам не чуждо российскому обществу, лишь бы законы были справедливыми и их применение было бы нелицеприятным.
Строгость в образовательном процессе — это общая практика многих частных школ западных стран, особенно Великобритании, поэтому я не стал бы рассматривать это как некое новшество. Это перенятый опыт, но опыт, стоящий очень дорого. На мой взгляд, это тот самый здоровый консерватизм, который всегда был присущ и русской интеллигенции.
Мне, директору небольшой провинциальной частной школы, очень хочется быть сопричастным к процессу формирования современной интеллигенции, умной, ответственной и требовательной к себе.